Радика Кумарасвами

Права женщин по-прежнему остаются одним из самых острых вопросов международного права прав человека, и за время, прошедшее после выработки Всеобщей декларации прав человека, он заставил многое пересмотреть в нашем понимании вопроса. Идет ли речь о культурном релятивизме, гуманитарном праве и международных военных преступлениях, рассматривается ли критерий должной тщательности или право на уважение к половой идентичности, – везде женская тема выступает как определяющий момент в подходе к правам человека.

На международном уровне в движении за права женщин выделяются две основные фазы. Первая – это фаза борьбы против дискриминации, которая увенчалась принятием Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин. Она затрагивала дискриминацию в области здравоохранения и образования, отношение со стороны общества, участие в политической жизни и равенство прав в семье. Положений, касающихся насилия против женщин, в Конвенции не содержалось. Вторая фаза началась в 1980-е годы. В это время вопросы насилия против женщин и подход к правам женщин в контексте защиты прав человека выдвинулись на передний план. В международном женском движении виделась сила, способная действенно влиять на органы власти, побуждать их к изменению правовых норм в соответствии с международными стандартами. Эта фаза увенчалась принятием Декларации ООН о ликвидации насилия против женщин и созданием при Комитете ООН по правам человека поста Специального докладчика ООН по вопросам насилия против женщин.

В результате активной деятельности на международной арене многие дискуссионные вопросы прав человека стали рассматриваться в тесной связи с правами женщин. Например, серьезным вызовом идее универсальности прав человека стал принцип культурного релятивизма. Представления о специфических азиатских ценностях, о столкновении цивилизаций и т.п., способны поставить под вопрос презумпцию неделимости и универсальности прав человека. При этом комплекс спорных вопросов и требований, которые отстаивают сторонники культурного релятивизма, часто связан именно с положением женщин в семье. Идет ли речь о таких формах насилия против женщин, как причинение увечий женским гениталиям, самосожжение вдовы на погребальном костре вместе с телом мужа или о нормах брачного права и прав женщин в семье, – сторонники культурного релятивизма всякий раз утверждают, что международно признанные права человека не имеют отношения к этой сфере и что здесь необходимо придерживаться принципов культурного релятивизма, проявлять терпимость к разнообразию социальных и культурных обычаев.

Участники движения за права женщин отвечают на эти аргументы, что в рамках Устава ООН государства приняли на себя обязательства уважать основные права и свободы, сформулированные во Всеобщей декларации прав человека, и что право не подвергаться дискриминации является теперь составной частью обычного международного права, обязательного для соблюдения всеми государствами. Эта позиция встретила ожесточенное противодействие многих стран. Некоторые ссылались на верховенство своих религиозных законов и при ратификации Конвенции о ликвидации дискриминации в отношении женщин заявили оговорки в отношении тех пунктов, которые затрагивают социальную практику и брачное право. Некоторые феминистки, в особенности из стран третьего мира, сами выразили опасения, не проявили ли западные феминистки в этом вопросе "агрессивной навязчивости". Они предпочли более мягкий подход, пытаясь справиться с этой проблемой изнутри – через системы здравоохранения и образования. Культурный релятивизм остается предметом ожесточенных дискуссий, и вопрос о правах женщин занимает в них главное место.

Другая область, где вопросы прав женщин занимают центральное место, связана с военными преступлениями и с международным уголовным правом. Традиционное гуманитарное право не причисляло изнасилование или обращение в сексуальное рабство к военным преступлениям или к серьезным нарушениям Женевской конвенции. Нюренбергский и Токийский статуты также не упоминали изнасилование как военное преступление или преступление против человечности. После недавних событий в Боснии и Руанде позиция изменилась. Изменения начались со статутов, учреждавших трибуналы в Гааге и в Руанде. В этих документах изнасилование признавалось преступлением против человечности и принималась стратегия обвинения, классифицирующая изнасилования как преступление, аналогичное пыткам и преднамеренному убийству, обращению в рабство и признаками намерения совершения геноцида. Крупную победу активистов международного движения за права женщин олицетворяет Римский статут нового Международного уголовного суда. Изнасилование, обращение в сексуальное рабство, принуждение к проституции, принудительная беременность, принудительная стерилизация или любая другая форма сексуально специфичного насилия признаются военными преступлениями, преступлениями против человечности и причисляются также к деяниям, запрещаемым во время внутренних конфликтов. Под определение обращения в рабство подпадает также торговля женщинами и детьми. Понятие "пытки" переопределяется так, что больше не подразумевает критерия преднамеренности или непременного участия агентов государства. Женщины добивались, чтобы новое определение пыток было применимо и в случаях, когда субъектом соответствующего деяния выступало лицо, не являющееся агентом государства. Хотя и окончательный вариант Статута ставит перед активистами движения за права женщин много проблем, криминализация перечисленных сексуально специфичных насилий соответствует многим стандартам, принятия которых добивались активисты международного движения. Единственную реальную проблему составляет ограничительная оговорка в отношении принудительной беременности, связанной с намерением изменить этнический состав той или иной группы населения: такой ограничительной оговорки потребовал Ватикан. Укажем также на интерпретацию понятия "гендер" (пол как социальная категория, в отличие от биологической характеристики лица): когда понятие "гендер" приравнивается по смыслу к понятию "биологический пол" – ставится под вопрос многое из того, что проделала ООН, основываясь на социальном истолковании половой идентичности.

Еще одна область, где права женщин выступают как ведущий фактор в формировании новой доктрины, связана с разграничением частной и публичной сфер и введением критерия "должной тщательности" для оценки ответственности государства. Насилие со стороны частных лиц традиционно не входило в круг интересов правозащитной общественности. Однако решение Межамериканского суда по делу Velasquez1, в котором соблюдение стандарта должной тщательности было вменено в обязанность государствам применительно к преследованию частных лиц, нарушивших права человека, открыло новые доктринальные измерения перед движением против насилия в отношении женщин. В Декларации о ликвидации насилия против женщин со всей ясностью констатируется, что от государств требуется должная тщательность в наказании, преследовании и предотвращении насилия против женщин. В связи с этим государствам предлагается отказаться от традиционного отношения к неприкосновенности частного жилища и невмешательства в семейную жизнь – от них требуется действенное вмешательство для предотвращения домашнего насилия. Первое международное дело по домашнему насилию и нарушению прав женщин было возбуждено осенью 1998 г. против Тринидада на основании Межамериканской конвенции2.

В чем заключается критерий должной тщательности применительно к позиции государства по отношению к насилию против женщин? В Декларации о ликвидации насилия против женщин он также формулируется со всей ясностью. Государства должны создать законодательные рамки и правоприменительную стратегию, обеспечивающие действенное преследование тех, кто совершает насилие против женщин. Власти должны проинструктировать полицию, судебные органы и медицинских специалистов по вопросам, касающимся насилия против женщин. От них требуется создать вспомогательные службы для оказания помощи потерпевшим и сбора данных и проведения исследований проблемы насилия против женщин. Предполагается также, что власти приступят к осуществлению образовательных программ для повышения общественной осведомленности и предотвращения проявлений обычаев, приводящих к насилию против женщин. Эти идеи, новые для правовой теории и практики в сфере прав человека, развивают доктрину ответственности государств за деяния, совершаемые частными лицами. В отношении домашнего насилия на государство возлагается позитивная обязанность проникать в неприступную крепость, которой является семья, и привлекать к ответственности мужчин, склонных к буйству.

Еще одной областью права, развитию которой способствовало женское движение, стала область репродуктивных прав и права на половую жизнь. Хотя международные нормы и не признают право на половую жизнь одним из прав человека, в международных документах встречаются формулировки, признающие, что женщины – существа, принадлежащие к определенному полу и обладающие правом на безопасную и удовлетворяющую их половую жизнь. Это положение было выработано на Каирской конференции по народонаселению 1994 г. и повторено в 1995 г. в Пекине. Однако этот вопрос в высшей степени дискуссионный, и все еще остается на периферии трактовки прав человека.

Часто говорят, что Всеобщая декларация прав человека разрабатывалась лишенными воображения белыми мужчинами. Те, кто ввел в оборот это изречение, вероятно, не предугадывал изменений вправе прав человека, поскольку оно эволюционировало в ответ на запросы разнообразных кругов общества. Женское движение представляет собой конкретный социологический пример, показывающий, что международное гражданское общество, действительно, способно влиять на определение направлений международной активности в области прав человека. Успехи, достигнутые за время, после Венской конференции по правам человека, – наглядная иллюстрация того, что захваченные мечтой люди действительно способны преобразовать международные права человека так, чтобы они стали значимым фактором в жизни простых женщин.

Радика Кумарасвами – Специальный докладчик ООН по вопросам насилия против женщин

Перев. А.И. Цирлин