Юлия Штутина

Елена Чижова, писательница

Петербурженка Елена Чижова в третий раз попала в короткий список «Русского Букера» и наконец-то стала обладателем этого романного трофея.
Из сильного и довольно ровного короткого списка жюри, в конце концов, выбрало именно ее книгу – небольшой роман или большую повесть «Время женщин» о трех ленинградских старухах, лимитчице Антонине и ее дочке с двойным именем Сюзанна-София, живущих в одной коммуналке.

Игорь Шайтанов, литературный секретарь премии, по окончании пресс-конференции, на которой стало известно имя нового лауреата, сказал, что в 2009 году в отличие от 2008-го жюри в известном смысле решило навязать свою точку зрения читателям и наградить автора, чье имя малоизвестно, но чьи тексты заслуживают пристального внимания. Действительно, Елена Чижова печатается, в основном, в петербургском журнале «Звезда». Под одной обложкой в 2009 году у нее вышел сборник «Крошки Цахес. Лавра» (последний роман номинировался на «Букер» в 2003-м). Ее роман «Преступница» (шорт лист «Букера-2005″) в виде книги так и не вышел, лауреатский текст «Время женщин» тоже пока существует только в журнальном варианте.

Говоря однажды о замысле «Времени женщин», писательница сказала, что ее занимает вопрос: «Почему в России нет исторической памяти?». Для себя она объясняет проблему так: «На войне или гражданской войне, в первую очередь, в боевых действиях участвуют мужчины и в гигантском количестве они погибают. И вот так как-то получалось, что у нас в 20-м веке носительницами исторической памяти могли быть только женщины». В собственном детстве автора присутствовали постоянные разговоры о блокаде и других ужасах войны: «У меня было ощущение, что это такая норма». Героини «Времени женщин» – старухи Гликерия, Ариадна и Евдокия (тут невольно подумаешь о мойрах – Клото, Лахесис и Атропос) – спокойно говорят о страшном, они живут в ужасном и при этом ухитряются не сетовать и не роптать, попирая тем самым ад. В аду живут и младшие женщины – работница Антонина, которую убивает рак, и ее дочь Сюзанна, немая девочка, которая, в конце концов, заговорит. Ее немота – это идеальный фон для сплошного потока взрослых разговоров, где сквозь кошмар быта прорывается метафизический ужас.

Проблема исторической памяти и ее передачи – похоже, оказалась главной у лауреатов наших литературных премий в 2009 году. Леонид Юзефович, финалист «Букера», получивший неделю назад за «Журавлей и карликов» главный приз «Большой книги», говорил об этом особенно четко: «Эта идея – из прошлого легко что-то выбросить – царила и у нас. Она глубоко бесчеловечна, поскольку отрицает и обесценивает не только человеческий опыт, но саму жизнь… Мы упустили возможность принять в себя прошлое во всей его сложности, а упущенные возможности, говорил Брехт, мстят за себя. В том числе – повторением того, от чего мы пылко отрекались в те годы. Причем уже в виде фарса, как предупреждал Карл Маркс».

Борис Хазанов, финалист и «Букера», и «Большой книги», в своем романе «Вчерашняя вечность» рассуждает об истории с размахом и большим чувством. Приведем для примера такую небезынтересную цитату: «Тот, кто некогда написал замечательные слова: есть великая славянская мечта о прекращении истории, не представлял себе, насколько он прав. Мечта осуществилась. Это было нечто новое: образовались лакуны, и в них провалилась история. Государство стало похожим на дырявый сыр. Но ненадолго: как растет плесень в сыре, так и в этих пустотах выросла новая цивилизация. Ожила и двинулась своим путем псевдоистория». Это же вообще непаханое еще поле: российская псевдоистория. Этот феномен практически вообще еще не изучен и не осмыслен – ни литераторами, ни историками.

Александр Терехов, тоже финалист «Букера» и обладатель второй премии «Большой книги» (за «Каменный мост»), написал об истории истории: как она складывается, как ее складывают и как ее разворачивают те, кому она просто интересна, или те, кому она зачем-нибудь нужна или не нужна совсем. «Я знал, что, когда бабушка вернулась, она сказала: «К этому мы не будем возвращаться никогда». Те же самые слова, которые сказали, выйдя из заключения, маршал Рокоссовский, нарком Шахурин, тысячи, десятки тысяч, сотни… и так далее… Они выбрали молчание», – рассказал писатель в одном из интервью о своей книге.
Елена Катишонок, еще одна финалистка нынешнего «Букера», написала семейную сагу «Жили-были старик со старухой», то есть выбрала самый историчный из литературных жанров. Роман Сенчин, автор короткого, натуралистичного и жесткого романа «Елтышевы» (за который особенно обидно, что он так и остался без награды), напротив, вымарал полностью историю из жизни своих злополучных персонажей. Тем заметнее это умолчание: его неукорененные ни в городе, ни в деревне герои не выживают, возможно, именно из-за своего незнания – кто они, где они и зачем они.

Осмысление литературой истории, особенно новейшей, – важное явление, причем, как кажется, мы наблюдаем сейчас его раннюю стадию. Позволим себе еще раз процитировать Леонида Юзефовича, который очень внятно очертил проблему: «Есть же неразрешимые проблемы. Следует понимать это, и не уплощать, не упрощать. Не примыкать ни к какой стороне: не потому, что эта сторона плоха, а та хороша. А потому что любая партийность – упрощение, она грозит утратой стереоскопического взгляда на жизнь». Впрочем, существует риск переоценить увлечение литературных кругов историей: она им может внезапно приесться. Посмотрим, какой улов нас ждет в будущем премиальном сезоне.
Lenta.ru